Между прошлым и будущим - Яна Белецкая

Вдруг, с прилегающей дороги начала поворачивать огромная мерзкая фура, вид которой всегда пугал меня на дороге. – Козел!!! – завизжала я в тот миг, когда поняла, что водитель не намерен меня пропустить… Последнее, что помню – это как изо всех сил ударила по педалям тормоза и сцепления…

1

Тяжелые веки медленно открылись. Пока рассеивалась дымка, мешавшая разглядеть нависшего надо мной человека, моя голова начала проясняться, а мозг восстанавливать события.

Авария… Сумасшедшая бабка… Я ЖИВА! Последняя мысль настолько обрадовала, что моргнув еще пару раз, я наконец-то разглядела человека, бормотавшего мне в лицо:

– Алиса, о Боже! Алиса, как ты?

Откуда ему известно мое имя? Видимо я сильно ударилась головой: во-первых в ней не прекращался противный гул, а во-вторых мужчина был одет по старинной моде, наверное, в сюртук или что-то в этом роде.

Но его лицо! Оно было таким знакомым, таким близким и родным. И его голос? Я знаю его!

Он помог мне подняться и удержаться на ногах, поддерживая одной рукой за талию, а другой за локоть. Какой же он высокий. Мне пришлось поднять голову, что бы разглядеть как следует. Представший портрет радовал: брюнет с мягкими карими глазами, смотревшими на меня с неподдельной тревогой. Приятное лицо с прямым аристократическим носом, немного тяжеловатым подбородком и четко очерченным ртом. Волосы, спадающие до широких плеч, напоминали длинную женскую стрижку, однако вид исправляли небольшие бакенбарды. От него приятно пахло неизвестной мне туалетной водой или одеколоном.

Мой взгляд уперся в его шейный платок с красивой жемчужиной на узле. Да что же это такое?! Я огляделась. Видимо, я участвовала в съемках исторического фильма (вот только какого черта?), потому что в метрах десяти от нас лежала перевернутая карета, а рядом топтались лошади, запутавшиеся в упряжке.

– Алиса, услышала я снова, – Ты цела? Как ты?

– Еще не знаю, – услышала я собственный голос откуда то из далека.

– Вернемся, убью Степана ко всем чертям! – рявкнул исторический красавчик.

Закружилась голова. Внезапно я осознала, что понимаю о ком речь. Степан – это наш старший конюх, он следит за всеми лошадьми, каретами и вообще за всем «транспортным цехом». Именно он должен был проверить и лошадиную упряжку, и карету в целом.

Говорят, что чаще память возвращается постепенно, но только не в моем случае. Волна – моей ли? – памяти накрыла, словно мелкий кораблик во время бури. Как во сне я услышала его слова:

– Слава Богу, мы не успели уехать далеко! На лошади вернемся назад. Боюсь без седла, но я буду держать тебя очень крепко.

– Эй, Алиса, ты слышишь меня? Скажи хоть слово!

Я устало кивнула. Сильные руки обхватили талию, и он бережно усадил меня перед собой.

Мое имя Алисия Заревская – старшая дочь графа Алексея Заревского, представителя древнейшего рода, имеющего так же владения в Испании, где процветал семейный бизнес, и находилось роскошное имение с плантациями винограда, винодельни и хранилища элитных вин. Таким образом, дела обязывали большую часть в году проживать в Испании, где граф Алексей и встретил прекрасную Алисию. К сожалению, она была безродная, и более того, оказалась дочерью одного из работающих на графа людей. Конец их связи был трагичен: в мученьях родив меня, моя мать умерла. К счастью, отец видимо действительно любил её, потому что немедленно признал меня своей дочерью, нанял целую армию нянек и каждую свободную минуту проводил со мной.

Мне было четыре года, когда отец привез меня в Россию в свое родовое гнездо. Не будь он столь богат и уважаем, при дворе разгорелся бы скандал и пересуды, но… я стала маленькой принцессой в поместье моего королевского отца.

Я плохо помню то время в силу своего маленького возраста, но отчетливо помню другое – безмятежное счастье и ощущение безграничной любви отца ко мне. Однако графский титул и внушительное состояние обязывали отца жениться и представить свету законного наследника.

Новобрачная Заревских – моя новоявленная мачеха – урожденная княжна Анастасия Кантемир, не менее родовитая, чем отец, отлично подошла на роль матери графского наследника. Обстановка в доме изменилась мало. Отец по-прежнему окружал меня любовью и заботой, а мачеха натянуто улыбалась мне в его присутствии, а когда никто не видел, просто не замечала. Когда у нас был бал, прием или же просто визит соседей, она выводила меня к ним, показывая как я «росту и хорошею», а потом с чувством выполненного долга передавала няне – пожилой доброй женщине, которая вырастила моего отца, а теперь воспитывала меня. Провожая в детскую, она гладила меня по голове, повторяя каждый раз: «Вот родится маленький граф, и Она вдруг станет тебя обижать, так мы с Алешей враз ее соструним, уж будь уверена». Я плохо понимала, о чем речь, но верила ей.

Накануне моего шестилетия родилась моя сводная сестра Анна. Праздничный переполох, крестины, новые няньки слегка напугали меня. Я чувствовала, что моя прежняя жизнь и мое положение изменились навсегда. Я испытывала ревность к новоиспеченной сестре, и всякий раз задавала вопрос няне, зачем, собственно, нам всем нужен этот орущий сверток.

На что няня, вздохнув, повторяла: «еще народят дитя, наследник нужен». Меня это откровенно пугало. Еще? Зачем?

2

Шло время. Анна подросла, достигнув того возраста, когда я с ней «познакомилась». Наследник графского титула так и не родился, поэтому Анна стала единственной законной преемницей нашего отца.

В свои двенадцать лет я достаточно много понимала и отчетливо видела, что отцу я гораздо ближе, и он очень хотел, что бы именно я, а не Анна, была его законной дочерью. С Анной он играл не меньше, чем со мной, уделяя ей столько же своего внимания и заботы. Но я замечала, что в его глазах не было тех искорок, которые сыпались на меня во время нашей возни, не было той нежности во взгляде, которая доставалась мне и даже морщинки вокруг глаз, когда он улыбался, были другими. Осознавая это, я больше не хотела, что бы от Анны избавились, более того, вынуждена была признать, что для девочки ее положения, она была совсем не капризной и не вредной. Не знаю, любила ли я ее, но абсолютно точно испытывала теплые чувства по отношению к ней. Может быть, у нас с сестрой сложилась бы по-настоящему родственная связь, но этому не суждено было случиться. Тому причиной стала ее, Анны, тетушка – гувернантка, которая приходилась старшей сестрой графини. Она появилась в нашем доме вскоре после рождения маленькой наследницы.

Женщина с красивым именем Милада, вовсе не обладала такой душой. Внешне она была достаточно красива, и ее младшая сестра значительно проигрывала ей во внешности, но… мать Анны была хотя бы искренна. Ни к отцу, ни ко мне она не пыталась изображать любовь – мы ей были безразличны, но все же к отцу она относилась с глубоким уважением и подчением, ну а меня просто предоставила самой себе и не обижала.

Она улыбалась, когда была в хорошем настроении, и порой ее можно было назвать милой женщиной. Я даже строила догадки о том, что если бы они с отцом любили друг друга, и их брак был бы настоящим, а не «выгодным обоим союзом», возможно, она полюбила бы меня.

Милада обладала красотой снежной королевы, а характером жадной склочницы и стервы. Утром ее боялись даже мыши, уже ближе к обеду были гарантии, что тебя не обратят в камень взглядом, ну а к вечеру она могла даже улыбнуться. Порой она ставила нас с Анной рядом, и переводя змеиный взгляд с одной на другую, говорила:

– Берегись, Анна, хоть ты и похожа на своего отца – белокурая и голубоглазая, но эта черноокая испанка может обставить тебя!

Что касается ее зависти и жадности, то тут ей не было равных. Когда мачеха шила себе очередной наряд, совершенно искренне предлагая и Миладе новый туалет, начиналось нечто интересное. При всей своей жадности, Милада была необычайно горда, а так как в силу статуса старой девы (ей было около сорока лет), она находилась на иждивении младшей сестры, то самостоятельно, на собственные средства не могла позволить себе ни дорогие наряды, ни тем более драгоценные украшения. Она надменно задирала подбородок и гордо отказывалась, но позднее умудрялась предстать перед сестрой и отцом в таком умопомрачительном платье, что те диву давались. Таким образом, она за раз тратила ту сумму, которая ей полагалась в месяц из скромного содержания, назначенного ее отцом – князем.

Моя няня рассказывала, что в свое время Милада отвергла ухаживания и наотрез отказалась выйти замуж за человека, выбранного князем, и тем самым лишилась всех материальных благ. Разгневанный отец все приданное отдал Анастасии, а Миладу определил быть гувернанткой при ее будущих детях и назначил очень скромное для его состояния содержание.